На рубеже.

[f_l_o_e]

Он заранее скорбел о своих деньгах, — а эта скорбь самая подлинная из всех.

Эрих Мария Ремарк. Три товарища.

Мы залегли у границ нашего безграничного Царства и смотрели в бинокли на гомосячье воинство Еврейха. Приборы наблюдения были сконструированы инженерами Царства и были по настоящему уникальными. По заявлениям специалистов  с их помощью можно было наблюдать любой крупный город Еврейха. И это было действительно так. Специальное колесико поворачивало внутри бинокля фотографии с видами европейских столиц, а в последней модификации на фотографии была наложена сцена из гейского порно, где два гомосексуалиста в остатках военной формы нещадно пороли друг дружку. Создавалось впечатление, что жители Еврейха готовятся к войне. На разведку вместе с Царём выехали Лавруха , Серёга Какун и Медвежонок. Последний позванивал цепями, Димку пришлось заковать, опасаясь за свою жизнь, он попытался убежать после того как Царь принес его в жертву Господу.

- Успокойся ты, мохнорылый, не в каменном веке живём, это жертвоприношение акт символический, никто тебя под нож пускать не собирается. Современное жертвоприношение, оно же с самовывозом. Вот я пообещал тебя Господу, а уж когда он тебя заберет, это Его дело. Понимаешь? Вот Гундяй сразу всё понял!

Но Медвежонок не понимал, он насупился даже сильнее, чем когда Вован вернул зимнее время, отмененное Димкой. Тогда премьер сначала ругался, потом рычал, потом плакал, потом ползал за Щуколовом на коленях, но зимнее время всё равно было возвращено на законное место, а опозоренный Медвежонок ни с кем не разговаривал больше недели.

Царь напряженно вглядывался в бинокль уже больше часа,  его щеки и плешь слегка порозовели, что было довольно необычно для Вована. Даже гимнастка не вызывала у него такого прилива эмоций. Алеющий монарх что-то бормотал, причмокивал, иногда морщился, но добросовестно собирал разведданные куда дольше чем остальные участники вылазки, давно отложившие свои бинокли в сторону.

- Похоже готовятся к наступлению. – Констатировал увиденное Вован.
- Срамота! – Сказал Какун и сплюнул.
- Точно срамота. – Поддержал его Лавруха.
- Срамота. – Согласился я с ними.

Только Медвежонок молчал, поглядывая на нас исподлобья. Было крайне невежливо сохранять молчание в тот момент, когда все единодушно признали Еврейх срамотой. Но Димка именно так и поступил, сначала зыркал вызывающе, а затем и вовсе отвернулся. Царь выругался и пнул медведя под зад, но и это не возымело действия, тот кряхтел, шипел, но не проронил ни слова. Но тут случилось невообразимое! Вдруг из-за кустов выпрыгнула зеленая бумажка, приземлившаяся прямо на голову распластавшегося Димки и перебирая маленькими ножками побежала в сторону границы, за ней появилась другая, третья, даже целая стайка. Какун машинально схватил одну из них и заулыбался.

- Щекочится!
- Отпусти сука! Руки убрал падла!
- Ты кто такой? – Царь наклонился над живой бумажкой, изучая её, вместе с многочисленными нулями, можно было увидеть портрет какого-то старого хиппи, который собственно и разговаривал. – Я тебя кажется узнаю.
- Ещё бы не узнал. Я бакс олухи, и я сваливаю из этого унылого Царства.
- Обидные вещи говоришь, дружок. – Обиделся Лавруха.
- Как же так, бакс? – Царь был весьма обеспокоен нежеланием бакса оставаться у него в гостях.  – там же педерасты сплошные, гадко, бездуховно.
- А мне похер. Я тоже гадкий и бездуховный.
 - Но что тебе у нас не нравится?
- Да практически всё. – Портрет на бумажке хихикнул. – Особенно ты мне не нравишься, мудак плешивый.
- Ты как с Царём разговариваешь!? – Взревел Какун, с хрустом сжимая бакса в кулаке. – Имей приличия!
- Имел я твои приличия, портянка тупая. Не хочу тут оставаться. Климат говно, упыря всякие и законы дурацкие.
- А мы возьмем и посадим тебя под замок! – Попробовал угрожать Царь.
- Сажайте. Всё равно рано или поздно сбегу.
- Кхм... – Я решил, что тут угрозами ничего не добьёшься. – А может мы закон какой примем, что бы тебе тут нравилось?
- Это дело! – Согласился бакс. – Какой закон?
- Такой, хороший закон, - идея Царю понравилась, - по которому тебе у нас должно нравится.
- Вот ведь идиот. – Бакс снова ругнулся и вырвавшись из лапы Какуна запрыгал в сторону границы.
- Ай! Он мне руку обжег! – Серега дул на ладонь, где отчетливо проступал ожог в форме перечеркнутой буквы S.

Я взглянул на Медвежонка. Тот скалился во всю свою зубастую пасть.