В библиотеке.

[f_l_o_e]

Чем больше пишешь, тем лучше получается.
Дарья Донцова.

Последнее нововведение в библиотеке страшно оскорбило всех сотрудников, а особенно милейшего литературоведа Генриха Карловича. Библиотекари возмущенно ворчали, что де значки с фамилиями, унизительный произвол, словно они официанты какие, или даже похуже. Но смирились. Только Генрих Карлович упёрся и наотрез отказался носить металлическую пластинку покрытую бордовой эмалью с выписанной на ней золотом фамилией - вплоть до увольнения. Компромисс был найден, когда он, скрепя сердце, согласился на значок с именем и отчеством, тогда, ещё несколько раз посетовав на свою невеселую судьбу, Генрих Карлович стал печален, махнул рукой и поникнув головой ушел в отдел иностранки - бездумно листать томик Кафки. С тех пор прошло изрядно времени, скандал со значками забылся, хотя нет-нет, да и вспыхивала эта тема в разговоре, за чаем или вечером, когда работники библиотеки расходились по домам. И для Генриха Карловича она была особенно острой, случаем он наливался кровью, слегка полные щеки приобретали пунцовый цвет, седые бакенбарды и усы возмущенно тряслись и строго сдвинув брови над пронзительно васильковыми глазами, пожилой библиотекарь гневно восклицал:

- Да что они себе позволяют... Волюнтаристы!

Сотрудницы в тихом ужасе прикрывали рот рукой, ведь в слух произносилось слово на букву В! Самое страшное и грубое ругательство, которое было известно Генриху Карловичу.

Сегодня же в библиотеке царил покой, бледный студент тихо рылся в классической русской прозе, пытаясь найти роман Александра Куприна - На переломе. В детском зале, Элеонора Казимировна тихо читала самым юным посетителям библиотеки сказки Гофмана. Так же тихо, у раздела "Психология" Ксения Тимофеевна и Софья Ардалионовна спорили о роли Брюсова и Волошина в поэзии серебряного века. Спор впрочем был вполне насущным, поэзию начала прошлого века опять потеснила современная литература, и несколько книг должно было отправиться в подсобку, в связи с чем, за каждый томик стихов разворачивалась настоящая битва. Кому отправиться в запасы? Валерию Яковлевичу или Максимилиану Александровичу?

- Добрый день Генрих Карлович! - Библиотеку сегодня решила посетить давняя любительница литературы, Зинаида Петровна, живущая напротив этого учреждения. - Как поживаете, дорогой мой?
- Добрый! Вашими молитвами исключительно, дорогая Зинаида Петровна! Исключительно! - Последнее слово Генрих Карлович пропечатал слогами, дабы подчеркнуть всю важность молитв Зинаиды Петровны, бойкой дамы бальзаковского возраста, злоупотребляющей пудрой, отчего за глаза её часто звали Каспером, дружелюбным приведением. - Что вы нам принесли?
- Извольте, вот моё Пражское кладбище, тут Серёженька дочитал Плавучий остров, а вот, кхм... Простите, вот он Чейз, осилил наконец муженёк.
- Ну хоть что-то читает, Зинаида Петровна! Хоть что-то! Люди ведь какие стали, прочитают заголовки в газете и довольно с них! Или в Интернет этот клятый пойдут. картинки смотреть. А Серёженька молодец! Он ведь уже всего нашего Верна перечитал?
- Всего!
- А чего же сам не посетил нас?
- Так захворал. Лежит, температурит.
- Возьмите ему Берроуза! Я когда болел в детстве, лечился исключительно Джоном Картером и малиновым вареньем. Увы, конфитюр предложить не могу, а вот приключения капитана Картера на диком Барсуме - всегда пожалуйста.
- Вы чудо, Генрих Карлович, если вас не затруднит, найдите их мне, не хочу мешать Элечке и деткам! А я в иностранку загляну, присмотрюсь.
- Нисколько! Для Серёженьки мне не тяжело будет за Берроузом и другой конец Москвы съездить.

Внук Зинаиды Петровны и вправду был чудесным мальчиком, вежливым, умным, любил читать, Генрих Карлович всегда замечал, что тот, в отличии от иных детей, сидя в детском зале и раскрыв перед собой книгу, больше времени уделяет тексту, нежели картинкам. Осторожно, беззвучно извиняясь, Генрих Карлович прошел мимо детей завороженных удивительной историей сходящего с ума Натаниэля. Библиотекарь выбрал с полки Принцессу, Богов и Владыку Марса, после чего, подумав, добавил к ним ещё и Мечи Марса. Всё таки простуженный Серёжа книги будет глотать одну за другой. И довольный собой Генрих Карлович вернулся в главный зал, где его ждал неприятный сюрприз. Там стояло существо. Существо обладало некогда привлекательной внешностью, "улучшенной" похабными пластическими операциями, кошмарно кричащим макияжем, леопардовой накидкой и кислотно-алым клатчем пылающим словно кусок угля похищенный из преисподней. И что самое ужасное, оно жевало жвачку. Какой ужас, - мелькнуло у Генриха Карловича, - за что мне это в моей библиотеке!? Тем временем пустые глаза существа сфокусировались на нём, а затем, презрительно скользнув по неспортивной фигуре хранителя книг, уперлись в значок с его именем и отчеством.

- Эздрасть. Эта, типа... А Донцова у вас есть? Или типа ещё чё из клёвых дюдиков? - Тут существо ещё раз ткнулось пустым взглядом в значок на груди библиотекаря, отчего тому инстинктивно, со стыдом, захотелось его прикрыть рукой, словно срамное место. - Ге... Ге.. Ка... Гена!
Знаете что, - Генрих Карлович собрал в кулак всё своё разочарование в этом похабном человечестве. - Ебабочка моя фамилия.