Птицы.

- Ку-ку, бля, ёб вашу мать.
Сказала кукушка, затянулась косяком и упала замертво.
За такие выходки кукушку и недолюбливали, она любила сачковать. В этот раз кукушка отмазалась по полной. Ни возврата долгов, ни проставки на день рожденья, ни даже ежечасного ку-ку, по которому можно было сверять часы, если кукушка не была обкуреной.
***
- Тук-тук-тук, червячок сука!
Дятел по быстому склевал червяка, и продолжил долбить ствол. Дерево давно заебала уже эта бодяга, но дятел регулярно умудрялся втереть дереву, что это для его же блага. Подумав, дерево соглашалось и продолжало терпеть.
***
- Крр-кррр, хули творится?
Недоумевающая сорока кружила над парой охотников. Охотники только что грохнули медведя и по черному, в честь данного события, жрали водку. Причиной смерти сороки явилась капелька говна упавшая прямо на лысину одного из них. Съебусь, думала сорока закладывая виражи между залпами дроби, хуй тебе, подумал охотник влёт сбивая птицу. Любопытство...
***
- Урлл-урлл, грёбаный лес.
Городскому голубю неудобно жить на природе, особенно если голубь закоренелый пидорас. Оставалось только ворковать, да ругать судьбу злодейку которая занесла его в окружение никоим образом не подходящее ему. Грёбаный лес платил ему взаимностью.
***
- Кар-кар, каррманы выверни бля!
Ворон всегда мечтал стать мусором, а стал гопарём. Впрочем если бы он стал мусором, он бы остался гопарём. Гопарь это судьба. Лох тоже. Поэтому ворон получал исключительное удовольствие выворачивая чужие карманы.
***
- Тирли-тирли.
Соловей пел, ему давно уже было похуй до всех остальных птиц. Птицам тоже было насрать. Однажды соловей поклевал отравленного зерна и сдох.
Кто-то любил тишину.