В катакомбы.

[f_l_o_e]

Пива светлого наварено,

На столе дымится гусь...

Поминать царя да барина

Станет праздничная Русь.

Анна Ахматова. Рождество.

Во тьме дворцовых катакомб, сырой и холодной, было страшно. Лужи, плесень, осыпающиеся кирпичные стены, непонятного назначения, металлические, ржавые кольца, вмурованные в стены, всё заставляло нервничать. Совершенно иррационально, из разряда страха, который вызывает кино с приведениями. Невольно в голову лезли мысли о миллионах холопов, весело и с расстановкой замученных в этих мрачных подвалах. И действительно, можно было только догадываться, для чего служили эти подвалы безумным красным императорам, или их древним предшественникам, во времена, когда нравы были дикими, сердца черными, а души черствыми. А вот Царь был весел, широко улыбался и бодро шагал по едва освещенному коридору, вслед за Рудским Мымром, как всегда неопрятным и рвано одетым в обноски. Щуколов сыпал шутками, от которых казначеево сердце, леденея и замирая на половине удара, уходило в пятки.

- Ну что Антоха, мож забудем тебя тут? Глядишь к весне найдешь выход из сложившейся обстановки.

Лысый Антоха нервно сглатывал, трясся и сбивчиво пытался то ли оправдаться, то ли объясниться, хотя разница была чисто академической. А Государь хитро щурился и добавлял, указывая на жуткого вида коморку, забранную влажно блестящей в свете фонарей решеткой, где хлюпая копошилось нечто неопределенное.

- Эй, Наебулина, смотри какие романтичные покои, поди в них атмосфера рабочая, можно поразмышлять, о переоценке и недооценке.

Реакция была идентичной, мадам глава Царского Банка, шмыгая носом рассыпалась беспорядочными словами, нервно заламывая руки. Ещё через пару шагов, размашисто хлопнув по спине третьего из сопровождавших, Царь и вовсе расхохотался.

- Грех, а ты чего такой смурной, словно на казнь идешь!?

Так мы и шли небольшой группой, вслушиваясь в глухое эхо наших шагов смешивающихся со звуками капель и тайными шорохами. Мы робко посвечивали по сторонам фонариками, нервно нащупывая в карманах запасные батарейки, искренне надеясь и молясь о том, что их запаса хватит для того, преодоления  этого длинный и полного невзгод пути, что теперь нам предстоял. Сквозь темноту, в неизвестность, возможно Вован и Рудский Мымр знали куда идут, а возможно нет, возможно, это был конец, последняя прогулка сквозь темноту, к неизбежности, в итоге ожидающей всех. Только вот не хотелось встречать её именно здесь, в сыром мраке, хранящем отголоски былых страданий.

- Ша. Усё братушки, пришли! – Сварливым голосом объявил Рудский Мымр, останавливаясь у невзрачной двери. – Это за ней. Доставай ключи Царь.
- Ну Мымр, сука... – Монарх завозился с ключами. – Ну смотри у меня, если обманул.
- А чо мне обманывать, вот за этой дверью я рупий и обронил.
- Зачем ты вообще его сюда потащил, дурак!? – Взвился Грех, оторванный от шлюх и кокаина. – Рупий дебилам не игрушка!
- Верно базаришь Гера. – В два голоса поддержали его Антоха и Наебулина. – За каким?

Тут Вован справился с очередной преградой на нашем пути, тонко скрипнув несмазанными петлями, дверь открыла нам небольшую комнатёнку, залитую тускло-красным светом единственно и слабой аварийной лампы. Посреди комнаты располагался колодец с низким бортом, выщербленным и истертым за века. В остальном каморка было совершенно пуста, рупия нигде не было видно.

- Вот! – Радостно воскликнул Мымр, тыча грязной рукой в колодец. – Туда-то я и рупий и бросил.
- Зачем!? – Теперь кричали все.
- А вы прочитайте! – Мымр согнулся и счистив грязь с невидимой прежде таблички, прочитал. – Брось монетку обреченный, и желанье загадай.
- И что же ты загадал? – Осведомился Щуколов.
- Веселого Рождества!
- Как, весело?
- Полный отпад!

Гера Грех с отборной матершиной бросился на Мымра, очевидно с целью задушить последнего на месте, но мы все вместе оттащили его от виновника похода. Делать было нечего, кто-то должен был лезть за рупием в колодец. Царю было не положено по рангу, Мымр отказался, мне даже не предложили, а Грех, Лысый Антоха и  Наебулина стали тянуть предложенного им рулона триллионных облигаций короткую позицию, доставшуюся единственной даме в нашем коллективе. Доброволица обвязала себя тросом, заглянула в колодец, медля, словно прикидывая шансы на успех или вознося последнюю, рождественскую молитву.

- Харе тянуть. – Сказал Вован, и пинком под зад отправил её спасать наш суверенный рупий.