Козак Ли Хой.

[f_l_o_e]

Травой зарастают могилы, — давностью зарастает боль.
Ветер зализал следы ушедших, — время залижет и кровяную боль,
и память тех, кто не дождался родимых и не дождётся, потому
что коротка человеческая жизнь и не много всем нам суждено истоптать травы…

М. Шолохов. Тихий Дон.

Дядька взял и помер. Спокойно, без ажиотажа, в прямом эфире скайпа схватил сердечный приступ и умер. Дядя был хорошим человеком, что называется с золотыми руками, за что деревня его уважала, поскольку он был кузнецом, да ещё и печи клал. Ещё он был казаком, за это папа долго обижался на него. Дело было так, с преждевременной кончиной СССР, семейство немедля вспомнило о своей великой дореволюционной истории, вытащило хранящиеся с дореволюционных времен документы (умудрились то прятать 70 лет!!!), и дядька по быстрому организовал себе казачье звание, с шаблей, нагайкой и мундиром. Даже усы отпустил.

Выкопав хитроумно спрятанные документы, дядя незамедлительно отправился казачью шарашку, где все записывались в казаки. Запись тогда шла весело, брали только тех, кто связан с Исконным Казачеством™. Процедура доказательства связи была простой, приходил кандидат в шарашку и говорил:

- Казаком хочу стать!
- А связь с Исконным Казачеством™ имеется!?
- Конечно имеется! Прабабка моя, полковой шлюхой была!
- Чем докажешь?
- Казачьей честью клянусь!
- Хорошо - будешь в нашем всевеликом войске урядником.

Когда же дядька вывалил кипу реальных документов о том, что его прадед служил хоружием в Кубанской сотне Собственного Его Императорского Величества Конвое, бедняги только глазами и лупали, по видимому впервые видя такие  бумаги. К тому же, дядя в отличие от всего остального семейства, мелкорослого и злобливого, был почти двухметровым, да и характером - добряк. В итоге, в шоке от всего увиденного, казачья комиссия, только и спросила дядьку:

- А кем вы у нас хотите быть?
- Есаулом!

Популярная была в то время песенка. Что до моего славного предка, прапрадеда, то человеком он был крайне суровым, на фоне которого мой прадед, о котором я писал, любитель наотмашь охаживать головы детям и внукам огромной серебряной ложкой и рассказов о том, с каким удовольствием он забивал прикладом японцев в Порт-Артуре, был добрейшей души человек. Получая землю прапрадед выбрал кусок, на котором было черкесское кладбище, и разровняв его, прямо поверх могил построил дом. Если долго копаться в земле, и копать поглубже, до сих пор можно найти кости черкесов. Но вернусь к дядьке, он тем временем вернулся в село, в дедовском доме накрыли стол и с целью поглумиться над его новоприобретенным казачеством, стали произносить тосты за его подвиги, обильно заливая их домашним вином и и заедая то ли пловом, то ли лобио, не припомню уже. И тут уже хорошо выпивший папа спросил:

- А есаул, это по нашему кто?
- А это, - мой двоюродный братец вовремя заметил новую мишень для издевательств, - это по нашему полковник!

На отца страшно было смотреть, в то время, он был ещё майором. Позже, я подслушал, как он разговаривал с матерью:

- Нет, я конечно уважаю твоего брата, но какого черта, я служу уже черти сколько (два раза горел в танке, три в самолёте), на банду в одиночку выходил с одним макаровым в кобуре, и я майор, а он сразу полковник!

Обижался папа год, потом сначала выяснилось что есаул это майор, а потом папе дали подполковника и он успокоился окончательно. А потом дядька умер. На его похороны поехал отец, похоронили, помянули и одец отправился домой. Собственно тут и начинается история, о которой я хотел рассказать. После того, как папа вернулся в Ташкент мы с ним общались по скайпу, и главной его претензией было то, как в России обращаются с узбеками.

- Вы их там распускаете совершенно, живет у вас быдло, и они (узбеки) все его быдлячесике привычки перенимают, сидят значит, развалившись в аэропорту, и насвай закидывают в приличном месте. Я одному харыпу как дал затрещину, а он возмущаться стал, ты, говорю ему, ишак, иди на улицу со своим насваем. Никаких приличий. А ведь они потом к нам такими дерзкими возвращаются, знаешь что, оставляйте таких себе!