Цена дружбы.

[f_l_o_e]

Покуда ты будешь счастлив, тебя будут окружать многочисленные друзья,
но, когда наступят смутные дни, ты будешь одинок.

Овидий.

- Это рынок «Дружба», советник. – Сказал Царь и с удовольствием закурил папиросу.
- Вован, ты куришь? – Признаться, это удивило.
- Ох советник, когда мы выйдем отсюда, ты будешь смолить как паровоз, что бы успокоить нервы. Я тут уже был, я знаю... Вот и курю.
- Что тогда трещать без толку. Пошли, приценимся.
- Обязательно приценимся. – Щуколов гнусно хихикнул.

И мы вошли на рынок. Конечно же, он поражал воображение, первое, что явственно бросалось в глаза – большая толпа негров. В отличие от кричащего и орущего со всех сторон рынка, негры были молчаливы, стояли толпой на специально отведенной для них площадке, широко улыбались демонстрируя ослепительно белые, на фоне черных лиц, зубы. Иногда один из них или несколько, отделялись на пару шагов от толпы и распахивали перед потенциальным покупателем затейливо расшитый африканским орнаментом халат, демонстрируя крепкие, смуглые тела.

- Хорошие негры, дешевые, за ящик автоматов купить можно, - прокомментировал монарх черное шоу эксгибиционистов, - одна беда, купишь дружбу негра, так его через год собственный брат прирежет, и покупай дружбу нового негра. Мороки много, толку мало.

Прямо за неграми располагались арабы в белоснежных одеждах, цену их дружбы можно было легко определить по толщине араба и по белизне длиннополой дишдаши. Под роскошным паланкином сидел необъятных размеров араб, которого обмахивали веерами бесчисленные сухонькие азиаты, продававшие свою дружбу чуть дальше по рынку. Араб кушал финики и курил кальян, чувствовалось, что его дружба будет стоить неимоверно дорого, но рядом крутились арабы и поплоше, их чудные рубахи были грязны, а сами они тощими. Один из них выглядел совсем худо, одетый в грязный и порванный европейский костюм, он лежал с разбитой головой в тени пальмы и беззвучно шевелил губами. Очевидно, неудачно продал дружбу. Царь стыдливо отвел взгляд.

Другой араб, кстати тоже одетый не в дишдашу, а в военную форму, увязался за нами, чувствовалось что он новичок на рынке, но неопытность в продаже дружбы, араб компенсировал наглостью.

- Мудрейший Царь! Великолепнейший! Изволь дружить со мною, ехиденским генералом! – Бойко тараторил араб. – Я прошу много, но и дружба моя изысканна и прекрасна! Царь, ты дашь мне каких то жалких десять миллиардов различных денег, самолетов, таков, построишь атомные электростанции, а я буду любить тебя не менее десяти лет, искренне и беззаветно!
- Вот ведь собака, - вполголоса выругался Царь, - покупали же его предшественника почти на тех же условиях, а толку, самолеты разбили, танки поломали, деньги проиграли в рулетку, только плотина и осталась.  А теперь по новой хотят. И ведь придется брать, выбора особого нет.

Но другие части рынка были не менее живописными. Маленькая группка смуглых и широколицых индейцев, меланхолично жующих листья коки, монарх пощупал их и выбрав одного договорился о вечной дружбе сроком на двадцать лет, за смешную сумму в полмиллиарда различных денег и десяток вертолетов. Подле них сидели крепкие рыбаки, чинившие свои сети, пившие ром и курившие сигары, среди которых верховодил древний старик с пламенеющим взглядом. Он дерзко и яростно отстаивал свою позицию, которая состояла в том, что дружба не продаётся. Однако Вован пояснил – дружба со старичком очень престижна среди определенных слоёв населения, а потому стоит весьма немало и продаётся редко и не всем. Подле рыбаков гарцевали великолепные гаучо, в роскошных, красочно расшитых жилетах, всадники умудрялись поедать шикарные стейки, не слезая с лошади. Гаучо столпились вокруг небольшой сцены, на которой стояла немолодая, но по прежнему очень красивая женщина. Глаза её были полны слёз и она пела трогательную песню.

- Don't cry for me...
- А ведь почти купил красавицу, ниггер в последний момент и цену перебил и бедняжка ему еще денег осталась должна невероятно, поёт теперь, что бы расплатиться как то.
- Вован, а тебе ведь тоже тут многие должны.
- Эх... – Монарх махнул рукой. – Как то худо я друзей выбираю, денег в займы дам, а как срок расплачиваться приходит, одна и та же история.

Что это была за история, Щуколов не уточнил, а мы, поплутав немного по новой части рынка, вышли на восточный базар, давнюю вотчину Царя и его предшественников, здесь государи Царства покупали и продавали дружбу несметного количества азиатских и кавказских царьков. Впрочем, сегодня и тут было сложно, теперь везде было сложно, дружбу продавали очень дорого, а толку от неё было всё меньше. И только Царь приобрел дружбу хачика и хергрыза, за какие то гроши и несколько свистулек, как мы вдруг услышали песенку.

- Хрю-хрю-хрю, дружбы ищу, хрю-хрю-хрю и доброты!

Пел забавный толстячок, со свиным ушками и носом – пятаком, измазанном толи в говне, толи в шоколаде, в котором я незамедлительно узнал Царя Салоедии Петра IV. К сожалению Вован тоже его узнал.

- Ах ты свинья!!! – Заорал Царь и бросился на свиночеловека, в свою очередь бросившегося на утек. – Тебе конец, Поросёнко! На бекон пущу!

Я остался один с купленными Вованом друзьями, плосколицым индейцем, грустным хачиком и бессмысленно играющим козьим говном хергрызом. И мне действительно захотелось выкурить папироску.