![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
f_l_o_eУмные мысли не устаревают и за пару тысячелетий, как например Диалоги Платона. Этот весьма умный древний грек накатал рад сочинений представленных в виде диалогов Сократа с разными другими древними греками. И вот в седьмой тетралогии имеется диалог "Менексен, или Надгробное слово", написанный две с лишним тысячи лет тому назад. Один отрывок из него я бы хотел процитировать в свете нынешней политической говорильни и героизации разных павших отпускников и других героев. Читайте друзья:
Право, Менексен, мне кажется, прекрасный это удел – пасть на войне. На долю такого человека выпадают великолепные и пышные похороны, даже если умирает при этом бедняк, вдобавок ему – даже если он был никчемным человеком – воздается хвала мудрыми людьми, не бросающими слова на ветер, но заранее тщательно подготовившимися к своей речи. Они произносят свое похвальное слово очень красиво, добавляя к обычным речам и то, что подходит в каждом отдельном случае, и, украшая свою речь великолепными оборотами, чаруют наши души: ведь они превозносят на все лады и наш город, и тех, кто пал на поле сражения, и всех наших умерших предков и воздают хвалу нам самим.Так что я лично, Менексен, почел бы за великую честь удостоиться от них похвалы; всякий раз я стою и слушаю, околдованный, и мнится мне, что я становлюсь вдруг значительнее, благороднее и прекраснее. Как правило, ко мне в этих случаях присоединяются и слушают все это разные чужеземные гости, и я обретаю в их глазах неожиданное величие. При этом кажется, будто они испытывают в отношении меня и всего города те же чувства, что и я сам, и город наш представляется им более чудесным, чем раньше,– так убедительны речи ораторов. Подобное ощущение величия сохраняется во мне после того дня три, а то и более:c столь проникновенно звучат в моих ушах речи оратора, что я едва лишь на четвертый или пятый день прихожу в себя и начинаю замечать под ногами землю, а до тех пор мне кажется, будто я обитаю на островах блаженных. Вот до чего искусны наши ораторы!
А ведь прошла уйма времени. Куда-то шел прогресс, как-то развивалась наука, а быдло таки кормят тем же самым говном. Кормят и кормят, корят и кормят, а быдло всё жуёт и жуёт, да добавки просит.
Право, Менексен, мне кажется, прекрасный это удел – пасть на войне. На долю такого человека выпадают великолепные и пышные похороны, даже если умирает при этом бедняк, вдобавок ему – даже если он был никчемным человеком – воздается хвала мудрыми людьми, не бросающими слова на ветер, но заранее тщательно подготовившимися к своей речи. Они произносят свое похвальное слово очень красиво, добавляя к обычным речам и то, что подходит в каждом отдельном случае, и, украшая свою речь великолепными оборотами, чаруют наши души: ведь они превозносят на все лады и наш город, и тех, кто пал на поле сражения, и всех наших умерших предков и воздают хвалу нам самим.Так что я лично, Менексен, почел бы за великую честь удостоиться от них похвалы; всякий раз я стою и слушаю, околдованный, и мнится мне, что я становлюсь вдруг значительнее, благороднее и прекраснее. Как правило, ко мне в этих случаях присоединяются и слушают все это разные чужеземные гости, и я обретаю в их глазах неожиданное величие. При этом кажется, будто они испытывают в отношении меня и всего города те же чувства, что и я сам, и город наш представляется им более чудесным, чем раньше,– так убедительны речи ораторов. Подобное ощущение величия сохраняется во мне после того дня три, а то и более:c столь проникновенно звучат в моих ушах речи оратора, что я едва лишь на четвертый или пятый день прихожу в себя и начинаю замечать под ногами землю, а до тех пор мне кажется, будто я обитаю на островах блаженных. Вот до чего искусны наши ораторы!
А ведь прошла уйма времени. Куда-то шел прогресс, как-то развивалась наука, а быдло таки кормят тем же самым говном. Кормят и кормят, корят и кормят, а быдло всё жуёт и жуёт, да добавки просит.
